Кабинет отца всегда пугал Сэрке. Дверь туда, сделанная из гладкого черного камня, поглощающего свет, покрытая устрашающими узорами драконьих черепов, казалась провалом в небытие. Вилитка пригладила подол платья, которое ей пришлось надеть ради визита к отцу, и коснулась двери пальцами. Внутри двери что-то отдалось легким звоном, и она стала отъезжать в сторону.
Сердце Сэрке заколотилось еще сильнее, и девушку охватила ноющая тоска. Уже несколько лет отец не разговаривал с ней и почти не замечал. Тем не менее, на содержание дочери он выделял достаточно денег, нанимал ей учителей и даже не реагировал на ее хождения по пещерам. Впрочем, иллюзий у Сэрке на счет отца не было. Он терпел ее как неизбежность. Сэрке была для отца словно прыщ на лице барышни, собравшейся на свидание. Словно пресловутый прыщ, Сэрке была помехой для личных планов Наатуна ур Даэритт.
Сэрке шагнула через порог. Дверь за ее спиной закрылась с тихим шорохом. Девушка прошла вперед в просторный зал, заставленный по периметру ровными рядами стеллажей, которые тянулись от самого пола до высокого каменного потолка. Стеллажи, словно молчаливые стражи, нависали над девушкой и съедали слабое эхо ее шагов. Несмотря на обилие книг и шкафов, воздух в кабинете не был спертым. Слабые дуновения сквозняка из вентиляционных отверстий кабинета доносили до обоняния вилитки запах бумаги и тающего воска. Девушка беззвучно выдохнула и вышла из-за стеллажей.
В дальнем углу за письменным столом сидел ее отец, занятый чтением пожелтевшего свитка. Глава семейства делал вид, что не видел, как дочь остановилась на почтительном расстоянии и смиренно ждет разговора.
- Ты звал меня, отец, - произнесла Сэрке хрипло, разлепив пересохшие от волнения губы. Из-за этого слова прозвучали слегка невнятно. Наатун Ур Даэритт не спеша отложил свиток в сторону и поднял взгляд на свою дочь.
Род Даэритт чрезвычайно гордился своим фамильным гнездом. Замок Даэритт был не построен из плит, а вырублен прямо в скале, в плотной породе, подобно подземным городам ройхденов. Когда Сэрке увидела взгляд своего отца, она каждой клеточкой своего тела ощутила, будто тяжесть родового замка рушится прямо на ее плечи и безжалостно сплющивает, выдавливает все внутренности. Колени девушки задрожали от накатившей слабости. Сэрке сжала кулаки и мысленно попросила великую Сен о скорейшем окончании этого разговора. Лицо отца всегда было чопорной маской, но в этот раз девушке показалось, что в глубоких складках его рта, в морщинах между бровей, в очертаниях презрительно искривленных губ скрывается еще большая жесткость, чем обычно. Сэрке поняла это неосознанно, инстинктивно, и испугалась еще сильнее.
Наатун внимательно осмотрел дочь, не скрывая своей враждебной холодности, и задумался. Сэрке постепенно пришла в себя и ощутила, как саднят ладони в тех местах, где ногти впивались в кожу. Глубоко внутри девушки закипел маленький котел негодования и злости: ей хотелось высказать отцу, что она не выбирала рождаться проклятой, что порченая кровь даэргона могла оказаться у ее братьев. Одновременно Сэрке было страшно просто стоять перед ним, не то что спорить.
- Ты напала на моего онирима.
Вилитка вздрогнула. Голос ее отца прозвучал в тишине кабинета как удар хлыстом.
- Ты позоришь нашу семью своим непослушанием.
Свист хлыста и мурашки по коже. Сэрке снова вздрогнула.
- Ты разочаровала меня. Ты никуда не годишься. Клянусь камнями Террасвиддона, я не знаю, что с тобой делать.
Холодная капля пота попозла у Сэрке по виску.
- Виновата, отец, - слабо сказала девушка, отгоняя от себя видение о том, как по приказу отца онирим Дахайн приставляет свой кинжал к ее горлу, и на холодную сталь клинка льется горячая кровь.
- Не слышу.
- Я виновата, отец, - через силу повторила она, чуть повысив голос. - Такого больше не повторится.
- Разумеется, - подтвердил Наатун. - Это твоя последняя попытка стать хорошей дочерью. Дом Андваал хочет породниться с нами и готов взять в жены черную кровь. Будь послушной, и они смогут помочь тебе. А ты сможешь восстановить честь семьи, которую разрушила своим отвратительным поведением. Иди и готовься.
Мужчина взял в руки чистый лист пергамента и принялся что-то писать. Сэрке сообразила, что отец потерял интерес к разговору, и осторожно попятилась назад к выходу.
Липкая тьма коридора показалась спасительной. Девушка привалилась к прохладной стене и прикрыла глаза. Дрожь в ногах распространилась по всему телу, и вилитка обмякла и принялась хватать ртом воздух. Воздух не желал проталкиваться в легкие, и Сэрке скорчилась, пиная стену, пока не разразилась беззвучными рыданиями.
- Почему я? - шептала она в темноту и не получала ответа. Наконец, успокоившись и вытерев мокрые щеки, девушка побрела на замковую кухню. Раз уж обед она пропустила, решила она, то еще остался шанс набрать еды у кухарки, отправиться в свою любимую пещеру и как следует обдумать свое положение. А ночью можно и потренироваться.
Придя к такому решению, Сэрке слегка приободрилась и направилась на нижние этажи.
- Ты звал меня, отец, - произнесла Сэрке хрипло, разлепив пересохшие от волнения губы. Из-за этого слова прозвучали слегка невнятно. Наатун Ур Даэритт не спеша отложил свиток в сторону и поднял взгляд на свою дочь.
Род Даэритт чрезвычайно гордился своим фамильным гнездом. Замок Даэритт был не построен из плит, а вырублен прямо в скале, в плотной породе, подобно подземным городам ройхденов. Когда Сэрке увидела взгляд своего отца, она каждой клеточкой своего тела ощутила, будто тяжесть родового замка рушится прямо на ее плечи и безжалостно сплющивает, выдавливает все внутренности. Колени девушки задрожали от накатившей слабости. Сэрке сжала кулаки и мысленно попросила великую Сен о скорейшем окончании этого разговора. Лицо отца всегда было чопорной маской, но в этот раз девушке показалось, что в глубоких складках его рта, в морщинах между бровей, в очертаниях презрительно искривленных губ скрывается еще большая жесткость, чем обычно. Сэрке поняла это неосознанно, инстинктивно, и испугалась еще сильнее.
Наатун внимательно осмотрел дочь, не скрывая своей враждебной холодности, и задумался. Сэрке постепенно пришла в себя и ощутила, как саднят ладони в тех местах, где ногти впивались в кожу. Глубоко внутри девушки закипел маленький котел негодования и злости: ей хотелось высказать отцу, что она не выбирала рождаться проклятой, что порченая кровь даэргона могла оказаться у ее братьев. Одновременно Сэрке было страшно просто стоять перед ним, не то что спорить.
- Ты напала на моего онирима.
Вилитка вздрогнула. Голос ее отца прозвучал в тишине кабинета как удар хлыстом.
- Ты позоришь нашу семью своим непослушанием.
Свист хлыста и мурашки по коже. Сэрке снова вздрогнула.
- Ты разочаровала меня. Ты никуда не годишься. Клянусь камнями Террасвиддона, я не знаю, что с тобой делать.
Холодная капля пота попозла у Сэрке по виску.
- Виновата, отец, - слабо сказала девушка, отгоняя от себя видение о том, как по приказу отца онирим Дахайн приставляет свой кинжал к ее горлу, и на холодную сталь клинка льется горячая кровь.
- Не слышу.
- Я виновата, отец, - через силу повторила она, чуть повысив голос. - Такого больше не повторится.
- Разумеется, - подтвердил Наатун. - Это твоя последняя попытка стать хорошей дочерью. Дом Андваал хочет породниться с нами и готов взять в жены черную кровь. Будь послушной, и они смогут помочь тебе. А ты сможешь восстановить честь семьи, которую разрушила своим отвратительным поведением. Иди и готовься.
Мужчина взял в руки чистый лист пергамента и принялся что-то писать. Сэрке сообразила, что отец потерял интерес к разговору, и осторожно попятилась назад к выходу.
Липкая тьма коридора показалась спасительной. Девушка привалилась к прохладной стене и прикрыла глаза. Дрожь в ногах распространилась по всему телу, и вилитка обмякла и принялась хватать ртом воздух. Воздух не желал проталкиваться в легкие, и Сэрке скорчилась, пиная стену, пока не разразилась беззвучными рыданиями.
- Почему я? - шептала она в темноту и не получала ответа. Наконец, успокоившись и вытерев мокрые щеки, девушка побрела на замковую кухню. Раз уж обед она пропустила, решила она, то еще остался шанс набрать еды у кухарки, отправиться в свою любимую пещеру и как следует обдумать свое положение. А ночью можно и потренироваться.
Придя к такому решению, Сэрке слегка приободрилась и направилась на нижние этажи.